Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Управление школой»Содержание №35/2000

Архив

ЛИШНИЙ ГОД РЕФОРМЫ НЕ ДАЕТ

Съемочная площадка и суд – места, способные произвести на новичка неизгладимые впечатления. Правда, оказаться на этих богатых эмоциями территориях суждено не каждому. Наш еженедельник дает такой шанс всем читателям «Управления школой». Более того, мы перенесемся туда, где вершится правосудие,но команда «Мотор!» так же привычна, как призыв «Встать, суд идет!». Приглашаем вас на съемку программы-шоу телеканала «ТВЦ» «Слушается дело» – дело, так или иначе касающееся каждого из нас, – «Двенадцатилетнее школьное образование: «за» и «против». Главными действующими лицами выступили Александр АДАМСКИЙ, ректор Института образовательной политики «Эврика» (и главный редактор «УШ»), адвокат Марина КАЩЕНКО и представители противоположной стороны – Юрий ДИК, член-корреспондент Российской академии образования, директор Института общего среднего образования, и адвокат Евгений ТАРЛО.
Судья – Николай ТОЛСТЫХ. Сразу отметим, что на газетные страницы попала только часть выступлений – на наш взгляд, основные их моменты.

Итак, заседание начинается

(Зал затихает после приветствия судьи)

Судья. Господин Адамский, я прошу – коротко изложите свою позицию.
Адамский. Ваша честь, уважаемые присяжные заседатели! Наша школа нуждается в срочном восстановлении и модернизации. Но вместо реальной реформы Министерство образования пытается внедрить проект 12-летнего обучения. Я считаю, что это отвлекающий маневр, дымовая завеса, что это ни в коем случае не является реформированием школы. И ставлю вопрос о том, чтобы приостановить любые действия по внедрению этого проекта. Второй пункт моего заявления заключается в том, чтобы добавить в Закон Российской Федерации «Об образовании» формулировку, в соответствии с которой родители должны входить в состав учредителей, ведь, в частности, в этом вопросе их мнения никак не учитываются.
Судья. На ваш взгляд, реформа должна отличаться только сроком обучения?
Адамский. Двенадцатилетний срок может быть одним из следствий реального реформирования, но сводить все преобразования к увеличению числа лет – это не осуществление реформы.
Судья. Адвокат, вы что-то добавите?
(Адвокат готова взять слово.)
Кащенко. Я сформулирую для присяжных вопросы, которые будут сегодня обсуждаться. Первый: нужно ли наложить мораторий на реализацию самого проекта на ближайшие десять лет? Второй: надо ли провести всенародное обсуждение проблем реформы?
(Время для выступления предоставляется оппоненту А.Адамского.)
Дик. Одна из мировых тенденций – продолжение сроков обязательного образования. Более 90 процентов школ в нашей стране берут детей с семи – восьми лет и, выполняя программу четырех лет за три года, губят здоровье ребят уже в начальной школе. Этот эксперимент исследуется уже тридцать лет, а российские школы не перешли еще на повсеместное начало обучения с шести лет. Чтобы считать человека культурным, ему надо передать определенный объем информации. Мировой опыт показывает, что для этого требуется от двенадцати до четырнадцати лет.
Судья. Кто-то из великих сказал, что мы учимся всю жизнь. Не двенадцать, не десять, не восемь...
Дик. Мы же говорим про общее среднее образование.
Судья. Спасибо, ваша позиция ясна.
(Подошла очередь выступления адвоката Ю.Дика.)
Тарло. Если мы через десять лет начнем думать о том, нужно ли нам оставлять ныне существующие сроки или переходить на двенадцатилетку, то дождемся, что весь мир перейдет на иные системы образования, а Россия окажется в хвосте прогресса.
Судья. Мы приглашаем в качестве эксперта депутата Московской городской Думы, педагога Евгения Бунимовича.
(Место для выступления занимает эксперт.)
Бунимович. Меня смущает та лихорадка, которая началась у нас с реформами, хотя я прекрасно понимаю, что школа должна отзываться на требования времени. Вопрос о двенадцатилетке меня пугает, хотя, как любой деятель образования, я за экспансию своей отрасли, поэтому почему же ее не сделать больше?
Судья. Двенадцать, тринадцать, пятнадцать лет...
Бунимович. Нельзя использовать большевистский подход: «давайте везде посадим кукурузу!». Кукуруза сама по себе ни в чем не виновата, но это не значит, что ее нужно везде сажать. Так и двенадцатилетнее образование ни в чем не виновато. Если сегодня у нас в школе проходят синус двойного угла, то, если будет еще один год, можно будет пройти синус тройного угла. Как в известном фильме: «Граждане, катафалк не резиновый..» Нужно по каждому предмету отобрать минимум знаний, правил, которые человеку потом пригодятся в жизни, выработать навыки учиться самостоятельно. Удастся нам создать школу, в которую ребенку будет хотеться идти, – почему бы ему не поучиться в ней подольше?
Тарло. Правильно ли я понял, что для вас важно не количество лет, для вас важно – как обучать?
Бунимович. Да, вы правы.
Судья. Спасибо. Мы продолжаем наше заседание и готовы заслушать первую пару свидетелей.
Кащенко. Уважаемый суд! Мы просим сначала допросить здесь Бурнишова Бориса Анатольевича, директора общеобразовательной школы из города Краснодара.
(Перед судьей появляется свидетель Бурнишов.)
Судья. Вам не нравится так называемая Новая доктрина образования?
Бурнишов. Сразу скажу, что при определенных условиях я за двенадцатилетку. Но сейчас ее внедрять нельзя. Ведь мы десять лет мучаем ребенка на школьной скамье в душном, пыльном классе, он сидит за столом и на стуле, которые ему не подходят по росту, дети слепнут, потому что у нас нет средств заменить лампы. И при этом он еще должен попытаться вникнуть в то, что ему говорит нервная, уставшая учительница. И вот это «удовольствие» нам предлагают растянуть на двенадцать лет. Я только приехал из Германии. Там обратная тенденция – тринадцатилетнее образование уменьшить на год, потому что великовозрастные ученики сидят за школьной партой в пору своего самого продуктивного возраста.
Судья. А теперь ваш свидетель, господин Тарло. Прошу...
(Приглашается директор подмосковной школы Е. Шаргородский.)
Судья. Ефим Исаакович, вы ознакомились с позицией вашего коллеги. В чем вы согласны, а в чем – нет?
Шаргородский. Я выступаю за десятилетнюю школу как обязательную. И за два года сверх того, когда ребенок получает возможность готовиться в вуз или к работе... Правда, необходимы эксперименты.
Кащенко. Скажите, пожалуйста, вам известно, во что обходится родителям содержание восемнадцатилетнего человека?
Шаргородский. Думаю, тысяч сорок рублей в год.
Кащенко. А насколько легко для родителей в вашем сельском районе содержать ребенка и в течение двенадцатого года обучения?
Шаргородский. Когда у нас сокращалось количество старших классов, то родители плакали и просили взять их ребенка. Они заинтересованы в образовании своих детей.
Кащенко. А не кажется ли вам, что это наш менталитет – «уж среднее образование мои дети должны получить...»?
(Шум в зале.)
Судья. Я попрошу тишины! Наш процесс продолжит в качестве эксперта доктор медицинских наук, профессор, главный научный сотрудник Института гигиены и охраны здоровья детей и подростков Наталья Николаевна Куинджи. Пожалуйста...
(Перед судом предстает следующий эксперт.)
Куинджи. Я уже почти сорок лет работаю в области гигиены детей и подростков, и вы не представляете, сколько на моем веку было реформ в народном образовании. Что хорошего я вижу в концепции двенадцатилетней школы? Здесь приоритетным становится вопрос о сохранении здоровья ученика. Кроме этого мне нравится, что речь идет об ориентации на каждого конкретного ученика, а не на среднестатистических Петю и Машу. Возможности у здорового ребенка и ребенка, болеющего бронхиальной астмой, не могут даже сравниваться. А индивидуализирующее обучение предусматривает разные уровни программ.
Кащенко. Уважаемая Наталья Николаевна, эти индивидуальные программы, здоровьесберегающие технологии можно привести в соответствие в одиннадцатилетней школе?
Куинджи. Можно.
Тарло. То же самое, но в двенадцатилетней?..
Куинджи. Можно. И, кстати, в ней это сделать легче, потому что дается лишний год. При главном условии, что не будут вводиться новые предметы.
Судья. Спасибо, присядьте. Переходим к опросу следующей пары свидетелей. Госпожа Кащенко, вы можете пригласить своего свидетеля.
Кащенко. Я бы попросила допросить Шишко Надежду Александровну, учителя физики школы с гуманитарным уклоном и мать десятилетнего мальчика.
(Н.Шишко сообщает о готовности дать показания.)
Шишко. Меня пугает, что, если введут двенадцатилетку, как только мой сын окончит школу, ему нужно будет сразу идти в армию, ведь ему будет восемнадцать. А его круг общения по жизни – это родители, учителя, друзья в школе и во дворе. Он психологически не готов к общению с людьми в форме. Для него это будет тяжелым испытанием. И в паузе с семнадцати до восемнадцати лет он лучше бы пока приспосабливался к серьезной жизни. Как нормальная мать, хочу, чтобы у моего ребенка было все хорошо.
И еще. Я работаю в школе девятнадцать лет и считаю, что ребенок, который хочет учиться, в состоянии освоить школьную программу за десять лет. Не нужно ее искусственно растягивать.
Судья. Благодарю. Господин Дик, свидетель с вашей стороны...
Тарло. Ваша честь, мы просим пригласить в качестве свидетеля предпринимателя Сагадата Хабирова.
(Хабиров выходит на свидетельское место.)
Судья. Хочу уточнить у господина Тарло, чем вызван выбор свидетеля-предпринимателя при обсуждении такой темы?
Тарло. В будущем этот человек будет принимать на работу тех, кто сейчас еще школьник.
Судья. Таким образом, ваш вопрос – кто окажется нужным предпринимателю?
Хабиров. На любой работе нужен человек, способный составить конкуренцию другой фирме в предоставлении товаров и услуг потребителю. Человеку необходим обязательный набор информации, который и даст ему школа. А решать вопрос референдумом, какой быть школе, – это схоластика, ведь есть вещи профессиональные. И мне не кажется, что общественная дискуссия даст какой-то результат.
(Судья сообщает, что свою точку зрения в заключительном слове могут высказать адвокаты истца и ответчика.)
Кащенко. В этом судебном заседании наши оппоненты не смогли доказать, действительно ли сегодня существуют обстоятельства, требующие увеличения срока обучения. С другой стороны, сегодня мы увидели, что наше общество абсолютно не готово к тому, чтобы вводить двенадцатилетнее образование. Правоохранительные органы рекомендуют вырывать ребенка из среды, где распространяют наркотики, а ребенку предлагается лишний год провести в школе и дать наркомафии время для вовлечения новых подростков в свои ряды. Далее. По официальной статистике, сегодня двадцать процентов девушек рожают в девятнадцать лет. Она же не может ходить беременной в школе! Так мы идем к тому, что ухудшится демографическая ситуация. Не готово законодательство по армии. Предлагаете офицерам военкомата дежурить у школы, где проходит праздник последнего звонка, чтобы, поймав выпускника, вручить ему мешок и кружку металлическую?
Мы не безоговорочно против двенадцатилетки. Мы ратуем за мораторий: пусть будет время разработать четкую схему.
Судья. Слово предоставляется адвокату господина Дика. Прошу вас...
Тарло. Иллюзия – рассчитывать на то, что в течение моратория, к которому нас призывает господин Адамский, мы сможем улучшить материальное положение граждан нашей страны. Те, кто хочет учиться, будут это делать и в самых тяжелых условиях. Ежедневная нагрузка на ребенка уменьшится. Переход на двенадцатилетнюю систему образования, я полагаю, создаст возможность улучшить качество образования, даст школе подготовить детей к реальной жизни. А тезисы, сформулированные нашими оппонентами, зачастую не соответствуют реалиям жизни. Я просил бы присяжных отказать оппонентам в их требованиях.
Судья. Итак, господа присяжные, вам предстоит удалиться в совещательную комнату и ответить на вопросы: необходимо ли наложение моратория на реализацию проекта двенадцатилетней школы на ближайшие десять лет, а также надо ли проводить всенародное обсуждение проблем реформирования школы? Объявляется перерыв до вынесения вердикта.
(Нам удалось заглянуть в святая святых и уяснить аргументацию некоторых присяжных.)
Один из присяжных. Мой младший сын уже в четырнадцать лет имеет сайт в Интернете, хорошо знает компьютер, увлекается философией, он рассуждает на темы религии. Когда ему в школе задают по географии раскрашивать карты, у меня душа кровью обливается. И если будет растянуто именно такое обучение, то я против двенадцатилетки.
Другой присяжный. Сегодня перед нами директора говорили о том, что есть школы, где дети учатся с удовольствием, где они не теряют здоровья, где они получают самое главное, что должны получать в школе, – способность к развитию. Таких школ очень много, такая модель давно предложена. Вот на базе таких учебных заведений реформа и могла бы успешно состояться.
Третий присяжный. Мне кажется, что это несвоевременный вопрос, потому что слишком много проблем еще не решено в нашем обществе, например армия.
Присяжный, давно ждущий слова. Мы еще не сформулировали, какие выпускники нам нужны. Если ребенок хорошо учится, то мы готовим программистов для Германии или Америки. Выпускаем нерадивых ребят – готовим их для российской армии.
(Обсуждение в этом кругу шло долго, но нам важен результат. Чтобы узнать его, вернемся в зал суда.)
Судья. Господа присяжные, вы вынесли решение. Сообщите его.
Представитель присяжных. При голосовании мы получили одинаковые результаты по двум вопросам. Итак, двое присяжных выступают против моратория на введение реформы и столько же говорят свое «нет» референдуму.

От редакции
Мы уверены, что у всех наших читателей, тем более что в большинстве своем они имеют непосредственное отношение к школе, есть мнения по обсуждавшемуся вопросу – мнения компетентные, к которым нельзя не прислушаться. Будем вам признательны, если вы напишете в «Управление школой» и расскажете, какие настроения на этот счет царят в вашей школе. И, в случае проведения подобного обсуждения, чья «возьмет» в педагогическом коллективе.

Подготовила Инна АЛЕЙНИКОВА

Рейтинг@Mail.ru