Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Управление школой»Содержание №32/2003


ВЗГЛЯД

Александр АДАМСКИЙ

Две угрозы: стандарты и пожары

Александр АДАМСКИЙВ этом году подготовка школ к новому учебному году проводилась в условиях повышенной нервозности.
Складывалось ощущение, что шла подготовка общественного мнения к чрезвычайной образовательной ситуации.
Власти пытались изо всех сил обезопасить себя от будущих упреков и обвинений, и выглядело это иногда даже смешно. Например, в начале августа объявили, что закрыли 6700 школ (подробнее об этом – на 2-й странице). Сразу бросилось в глаза, что это ровно 10% от всех школ страны – как будто разнарядку выполнили.
Но еще более смешно – зачем в начале августа закрывать школы?
Детей там нет, идут ремонтные работы в лучшем случае. А в худшем – не идут, значит, наоборот – надо всячески разворачивать фронт борьбы с пожароопасностью. Зачем же школы закрывать?
Потом началась заочная дискуссия между аппаратом вице-премьера Г.Кареловой и ведомством С.Шойгу на тему: «Сколько школ готово к началу учебного года»:
Г.Карелова: Остались проблемы в 10 регионах.
С.Шойгу: Готовыми оказались всего 2500 школ.
Г.Карелова: К началу учебного года все школы будут готовы.
С.Шойгу: Не нужно ложного гуманизма. Спрос будет строгим.
Дело, как видим, нешуточное, тут уж не до пожаров: все знают, чем заканчиваются случаи, когда вместо одних ведомств на выручку приходят спасатели.
В последнюю неделю августа проверки школ на противопожарные мероприятия проводились с участием офицеров из МЧС. Все это выглядит как предельная забота о детях, и так бы оно и было, если бы проверяли, например, как израсходованы миллионы рублей, выделенные на ремонт или на средства пожаротушения.
Но любимое развлечение бюрократии – проверять, как люди сделали то, на что им не давали ни средств, ни любых иных возможностей.
Самое парадоксальное во всей этой истории вовсе не то, что вице-премьер Г. Карелова и представители МЧС весь август говорили людям совершенно разные вещи. Не это удивительно, а удивительно то, что директора и местные управленцы как герои сражались за реальную безопасность без денег и материалов, и без оборудования, и без любой возможности сделать то, что все-таки удалось сделать.
Никогда еще поздравления с началом учебного года не звучали так уместно: действительно, все шло к тому, что многие школы в этот день останутся на замке.
Не было бы счастья, да несчастье помогло: из-за президентской тревоги о том, что школы будут гореть и в предвыборный отчетный период его правления, школа снова оказалась в центре общественного внимания.
Конечно, не настолько в центре, как, например, дело Юкоса или футбольная покупка Абрамовича, но все-таки.
Причем российская школа оказалась в центре внимания не только у себя в Отечестве, но и за рубежом. Правда, не по поводу пожаров, а по поводу содержания образования. По поводу разработанных проектов стандарта.
Журнал «Шпигель» в одном из августовских номеров опубликовал статью «Zurьck in die Sowjet-Vergangenheit», что можно перевести как «Назад в советское прошлое».
Фритьоф Мейер (Fritjof Meyer) пишет: «Учебный план не терпит ни глупцов, ни дураков: российские школьники снова должны засесть за книги, которые были обязательными для внеклассного чтения в советское время. Это предусматривается в проекте нового учебного плана. Пухлые пропагандистские книги могут вытеснить из учебного плана критиков коммунизма, например книгу «Доктор Живаго» Бориса Пастернака.
Учебный план по изучению литературы находится в Совете Федерации, палате регионов Российской Федерации; утверждаться он будет осенью. Изучение произведений антикоммунистов этим учебным планом не предусматривается. Вычеркнуто все, что принадлежит перу критиков коммунизма: например, введенное после перелома в истории страны обязательное внеклассное прочтение книг «Доктор Живаго» Бориса Пастернака и «Котлован» Андрея Платонова.
Из обширного творческого наследия великого лирика Анны Ахматовой, которой после издания с 1922 года по 1958-й пяти томов стихов публиковать лирику было запрещено, в плане для изучения остались только три стихотворения чисто патриотического содержания. Отпадают в будущем, если следовать воле российских реакционеров, и «Рассказы о Колыме» – книга о сибирском центре принудительного труда в сталинские времена, написанная Варламом Шаламовым.
Вместо этого школьникам придется изучать «Песнь о буревестнике» Максима Горького, партнера Ленина по шахматам и друга Сталина. Правда, изучение дифирамбов Горького советскому рабскому труду на строительстве Беломоро-Балтийского канала учебным планом пока не предусматривается. Однако подрастающему поколению россиян нужно будет, если проект вступит в силу, знать толстый советский пропагандистский роман «Как закалялась сталь» Николая Островского и опять же эпическое произведение о Гражданской войне «Тихий Дон» Михаила Шолохова: «Изучению этих произведений может быть посвящен в российских школах-одиннадцатилетках целый год» (конец цитаты).
Видимо, чтобы не шокировать своих читателей еще больше, немецкий журналист не использует слова «стандарт» и пишет про «учебный план», авторы которого вполне справедливо, с нашей точки зрения, названы реакционерами.
Даже если В.Путин каким-то невероятным образом справится с угрозой школьных пожаров, то предотвратить негативную реакцию граждан по обе стороны границы относительно содержания школьного обучения ему, похоже, не удастся.
Так что перед самым началом учебного года можно себе представить такую картину: сидит российский президент, редактирует речь, которую он по традиции произнесет 1 сентября, и думает:
«Либо школа сгорит, либо в ней будет сталинское содержание. Что я могу сделать?»
Вот и мы спрашиваем: «Что?»

Рейтинг@Mail.ru