Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Управление школой»Содержание №45/2003


Диалог с родителями

Ценности образования
в екатеринбургской гимназии «Корифей»

Александр Лобок:
– В какой мере вы с родителями вашей школы обсуждаете вопрос о ценностях образования? Происходят ли у вас ценностные непонимания и столкновения, дисбаланс ценностных установок – ваших и родительских?

Мария Калужская:
– Мы вообще начинаем с обсуждения ценностей. Это отправная точка нашего общения с родителями. Ведь если будет расхождение в понимании ценностных оснований образования, мы вообще вместе каши не сварим. Из ценностей вытекают цели, из целей – задачи... Мы любой текущий педсовет, любое родительское собрание начинаем с обсуждения наших ценностей и того, как происходит трансформация нашего понимания задач и смыслов нашей деятельности под напором жизни.

Александр Лобок:
– Есть мнение, что у сегодняшних родителей появился запрос на обсуждение ценностных оснований школы, а вот у самих школ этого запроса, к сожалению, нет. Родители хотят найти «хорошую школу» для своего ребенка, хотят узнать, на что школа ориентирована, каковы предельные основания ее деятельности. Но, оказывается, очень трудно найти школу, которая могла бы и хотела внятно о своих ценностных основаниях говорить. Вы же представляете такую школу, для которой такой разговор естественен и органичен... Так в чем же этот ценностный фундамент вашей школы?

Мария Калужская:
– На самом деле у каждого человека есть тяга обсуждать свои ценности – только человек иногда об этом не догадывается и надо ему показать, что у него эта тяга есть. Просто надо обсуждать ценности так, чтобы это задевало любого, – тогда и родители, и педагоги будут заинтересованно их обсуждать.

Александр Лобок:
– А как вы это у себя делаете?

Мария Калужская:
– Формат самый разный. Естественно, не путем теоретических лекций. Чаще всего это обсуждение того, какими могут стать дети при тех или иных условиях. Мы обсуждаем различные варианты будущего наших детей – через это и заявляются те или иные ценностные позиции, проявляются цели.

Александр Лобок:
– И каковы же эти ваши предельные цели и ценности?

Алексей Бабетов:
– Я вижу эту ситуацию так.
Образование очень тесно связано с культурой того общества, в котором оно происходит, в явной или неявной форме представляя эти ценности. Чаще всего форма представления ценностей неявная – оттого и трудность их обсуждения. Люди демонстрируют свои ценности тогда, когда говорят о том, чего они хотят. При том на сознательном уровне они могут свои собственные ценности и не отражать.
В среднестатистическом выражении лидирует, конечно, установка на то, чтобы ребенок поступил в вуз. Именно это проговаривается как явная ценность. А уже попутно – чтобы он стал порядочным человеком, чтобы он умел выстраивать свою жизнь, чтобы он мог самоопределиться и найти себя в этом мире... Но чем глубже диалог с родителями, тем больше понимаешь, что на самом деле в иерархии родительских ценностей все сложнее. Что касается поступления в вуз – это наиболее простой индикатор успешности школьного образования.
Вообще что касается нашей российской школы, она сейчас находится в ценностном кризисе. Она не спозиционирована в плане предельного самоопределения. И во многом потому, что не самоопределено общество в целом: строительство коммунизма с повестки дня снято, а новой стратегии развития общества нет. Потому и образовательные ценности и линии не выстроены. Только продекларированы на уровне общих слов: «школа должна быть современной»... Но при этом никаких конкретных целей.
По сути дела, школа живет в том же ценностном формате, в котором она находилась все предшествующие годы. Больше того, в последнее время создается ощущение, что все возвращается «на круги своя». Но не потому, что это чья-то злая воля – у министра или у чиновников, а просто работают инерционные стереотипы самой культуры. И нас относит в то русло, которое нам привычно и понятно, – административные методы решения любых вопросов. Беда только в том, что теперь (в отличие от эпохи социализма) мы не знаем, куда и зачем мы движемся. И в этих условиях школа сама вынуждена нащупывать те основания, на которых она может стоять, и направления, куда она может двигаться. Что мы постоянно и делаем у себя в «Корифее».

Мария Калужская:
– Может быть, главная ценность, на которой строится наша школа: человек должен к чему-то душой прикипеть.
И мы начинаем вроде бы с простого: мы строим свой маленький мир и этот мир становится нашим собственным жизненным проектом. Хочется, чтобы каждый день и каждый год были какими-то шагами на пути развития этого сообщества. Чтобы люди оказались в этот мир неформально втянуты. И тогда у нас формируется особое пространство школы, которое можно называть по-разному: гнездом, островом спасения и так далее. Иначе говоря, мы создаем школу как некий теплый мир, частицы которого сохраняются в нас и тогда, когда мы выходим из школы в большую жизнь. И это дает возможность качественно самоопределиться в любой ситуации, куда бы ни направила нас судьба, и уверенно пройти по жизни.
Главное, что чувствуют дети и родители у нас в школе, что они не являются здесь посторонними. У них свершается повседневная насыщенная жизнь, когда постоянно что-то затевается, когда возникают новые родительские и детские клубы, когда мамы воспринимают наше школьное кафе как место, в котором в любое время можно посидеть и просто пообщаться друг с другом, когда дети готовы задерживаться в школе до восьми–десяти часов вечера и их никто оттуда не гонит....

Александр Лобок:
– То есть для вас вся эта «неформальая жизнь» – вовсе не периферия учебного процесса, а центральное содержание школьной жизни?

Мария Калужская:
– Ну да, разумеется, сейчас для нас ядром образования как раз и является создание этого единого духовного или даже душевного сплочения. В создании школы как неформального сообщества и состоит одна из важнейших целей! И тогда человек, выходящий из школы, будет всюду вокруг себя инициировать создание такого рода неформальных сообществ!

Алексей Бабетов:
– Если говорить более формальным языком, это задача институционализации пространства инициативы. (Смеется.) И родитель, и учитель, и ученик должны видеть, что инициатива всегда поддерживается, что инициатива – это ценность. От кого бы она ни исходила. И тогда инициатива начинает обрастать какой-то деятельностью, к ней будут подключаться все новые и новые люди. Те, которым эта инициатива интересна. И тогда возникают стихийные организации из родителей, учителей, учеников.
Например, наши традиционные футбольные матчи, в которых принимают участие и дети, и учителя, и родители. Кто сегодня вспомнит, с чьей инициативы зародилась когда-то эта традиция? Или вот в ближайшее время пройдут дебаты по ценностям образования – в них тоже примут участие и ученики, и родители, и учителя. Или участие в сетевых олимпиадах. Или походы. Или организация группой детей очередного совета или клуба... Все это вовсе не инициативы школьной администрации. Все это «инициативы с мест».

Александр Лобок:
– А это ваше строительство своего, теплого и частного пространства, в котором каждый имеет право и возможность себя заявить, – это никак не конфликтует с традиционными ценностями учебного процесса? Ведь заявляемый вами принцип ценности частного жизнестроительства – это на самом деле фундаментальный принцип самой культуры. Культура всегда строит себя как множество частных пространств, каждое из которых возделывает себя само. И вы по сути делаете то же самое в общении с детьми: строите пространство школы как сообщество нужных и важных друг для друга людей, которые совместно вырабатывают законы и направления своего развития. А ведь советская школа пыталась строить себя как универсальную, единую и одинаковую для всех. Если уж Пушкин – то любить его должны все, если детская организация – то одинаковая во всех школах... А вы – о ценности частных инициатив... Не возникает ли системного конфликта с той общей моделью образования, которой мы все по-прежнему следуем?

Мария Калужская:
– Человек, который способен построить вокруг себя состоятельное частное пространство, – это человек, который только и будет открыт к диалогу с пространством универсальным. При том он будет гибким по отношению к каким-то универсальным пространствам. И тогда произойдет не конфликт, а развитие. В том числе и универсальных моделей образования.

Алексей Бабетов:
– Универсализм советской системы был отражением потребности в инженере, который строит большую ГЭС или космический корабль. Это был тип человека, востребованный системой. А система эта сейчас развалилась. Стали возникать совершенно иные пространства. Многократно возросла ценность локального мира, и мир сейчас все больше и больше выстраивает себя как совокупность локальных миров. И все больше потребность в людях, умеющих строить такие локальные миры. Так сегодня развиваются и экономика, и культура.

Мария Калужская:
– И потому у нас нет противоречия с родителями, которые ориентированы на жизненный успех своих детей. Просто они более глубоко начинают понимать, в чем могут состоять стратегии жизненного успеха. Они чувствуют и видят, что их дети могут свободно и независимо выстраивать свое поведение с разными людьми и в разных ситуациях быть самими собой.

Александр Лобок:
– То есть человек, который научился строить свое частное пространство и научился быть субъектом, хозяином этого частного пространства, – этот человек как раз и может предъявить себя как человека универсального? В построении частного пространства – ресурс выхода в «большую культуру»?

Алексей Бабетов:
– Да, конечно. И самый универсальный проект становится по своим основаниям чьим-то частным проектом. Через строительство частного мы и строим универсальное.

Александр Лобок:
– Скажите, а какой процент семей реально вовлечены в различные ваши клубы, советы и т.д.?

Алексей Бабетов:
– Процентов 25. И главное – у нас все живет, все бурлит и кипит, масса параллельных процессов. Одновременное кипение в разных котлах.

Александр Лобок:
– А ведь столь мощная вовлеченность родительского сообщества в образовательный процесс – это один из самых мощных показателей эффективности школы!

Мария Калужская:
– Вообще родители весьма не одинаковы. Кому-то хочется создать женский клуб. Кому-то хочется совместного с администрацией управления. Главное, что есть люди, которые чего-то хотят, – надо их увидеть и суметь пойти им навстречу. Или суметь объяснить, почему какая-то идея нереальна.
Причем зачастую работа с родителями более трудна и ответственна, чем работа с детьми и с учителями. Особенно тогда, когда мы сами провоцируем родительскую жизнь на такое бурление. Все время происходит процесс структурирования родительского коллектива. Сегодня у нас сформировалось несколько родительских сообществ, родительских коллективов. Между ними выстраиваются свои отношения, свои формы общения. Нужно, чтобы и они ощущали себя единым сообществом. И здесь тоже нужна помощь.

Александр Лобок:
– А что такое для вас родительское собрание? Изменялись ли у вас формы родительского собрания за эти 12 лет? И можно ли что-нибудь рассказать про индивидуальные стили проведения родительских собраний разными педагогами?

Алексей Бабетов:
– О родительских собраниях можно говорить в широком и узком смысле слова.
В широком смысле слова у нас очень много форм родительских собраний. Это и совместные походы, и проведение различных праздников, и общение с родителями в неформальной обстановке кафе... Такие «родительские собрания» происходят у нас постоянно.

Мария Калужская:
– Вообще самые трудные проблемы лучше всего обсуждаются во время каких-то неформальных действий...

Алексей Бабетов:
– Но есть, конечно, и родительское собрание как формальная акция. И это стало для нас предметом серьезного размышления. Как создать такую процедуру школьного родительского собрания, чтобы в результате, с одной стороны, получить представление о ценностных установках наших родителей, а с другой стороны, донести до них наши ценностные установки. А главным результатом этих акций должно быть формирование ощущения того, что мы делаем одно и то же дело. У нас общий предмет деятельности – ребенок и его жизнь.
В школе есть два «веховых» собрания – в начале года
и в конце года. Сначала – общее собрание для всех родителей, а затем они расходятся по классам. Так вот, на первой
части такого собрания как раз и заявляется ценностная политика школы, ее ценностные приоритеты. При этом важно, чтобы у родителей возникло ощущение целостной панорамы жизни школы и ее проблем в образовательном процессе. Новые цели, новые задачи, новые проекты. Новое в школьном устройстве, в программах. Важно, чтобы родители прониклись ощущением смысла. В том числе – смысла совместной деятельности.
Второе «веховое» собрание – в конце года, когда мы отчитываемся за проделанную работу.
Причем у таких собраний, считаем мы, должна быть жесткая структура. Ни в коем случае не надо размусоливать вопросы – родители у нас занятые люди, они ценят свое время. И у них не должно возникать ощущения даром потраченного времени. Общее собрание продолжается не более 40 минут. И важно, чтобы все на нем было «по делу».

Александр Лобок:
– Какой процент родителей приходит к вам на такие ежегодные родительские собрания?

Алексей Бабетов:
– До 90 процентов.

Александр Лобок:
– И какие стратегические вопросы вы обсуждали в этом году?

Мария Калужская:
– Проект построения старшей школы прежде всего. О программах взаимодействия с вузами, о создании школьных кафедр. Причем, что важно, это было интересно отнюдь не только родителям старшеклассников!
Еще обсуждали проект «Мобильная школа».

Александр Лобок:
– А это что за проект?

Мария Калужская:
– Речь шла о выездах наших детей и преподавателей в другие города – Тюмень, Челябинск – в дружественные нам школы с целью проведения совместных семинаров, и учительских и ученических. Чтобы попробовать построить кусочек своей школы в условиях другой школы.

Алексей Бабетов:
– Такие выезды позволят собственную работу увидеть по-новому. Во взаимодействии с другими школами, учителями и учащимися проясняются смыслы собственной деятельности...

Возможно, это и есть самое главное: что бы мы ни делали, мы делаем что-то по-настоящему хорошо только тогда, когда постоянно пытаемся прояснять для самих себя смысл того, что мы делаем. Обсуждая ценностные основания собственной деятельности. И вступая по этому поводу в диалог – с родителями, детьми, другими педагогами или другими школами. В этом и состоит суть по-настоящему открытой и по-настоящему успешной школы. Школы, которая не боится строить себя как индивидуальное, частное пространство и одновременно – как пространство, открытое для других. И тогда это по-настоящему мобильная школа. Даже если она никуда и не выезжает.

Рейтинг@Mail.ru