«Пора уходить от школоцентризма
в образовании»

Такие вещи, как сетевое образование, экстернат, дистанционное обучение, не оставляют сегодня равнодушным никого, кто так или иначе причастен к школе. Но в самых ярких красках эти вопросы предстают, конечно же, перед директорским корпусом. Ведь именно вам, уважаемые читатели, в конечном счете приходится принимать решения, изобретать ходы и выходы для того, чтобы школа оставалась на плаву, чтобы к вам тянулись дети и родители. А еще чтобы ваше образовательное учреждение не теряло своей актуальности, своей нужности людям.
Возможно, размышления директора московского Центра образования № 548 «Царицыно» Ефима РАЧЕВСКОГО, касающиеся этих важных вопросов, помогут вам сориентироваться в выборе пути для своей школы и прийти к каким-то важным для себя выводам.

На образование возложена функция социального лифта

– Какие ассоциации обычно рождают слова экстерн, экстернат? Как правило, нехорошие. Потому что экстерн – значит отвергнутый школой, не принятый ею. Между тем в России, по данным позапрошлого года, экстернов было 18 тысяч человек, а в Соединенных Штатах – около 1 млн. А по данным 2003 года, детей-экстернов в России стало уже 24 тысячи! Доминируют, конечно, пока Москва, Петербург и несколько других крупных мегаполисов. При анализе ситуации выясняется, что из всех экстернов прошлого года студентами первых курсов стали 96,4 процента. Дальше еще интереснее. Ни один из экстернов, поступивших в вуз, не был из него отчислен после первой сессии! Я не тороплюсь делать умозаключения, но есть версия, будто образование происходит где-то еще помимо школы. Вопрос вот в чем: почему оно происходит вне школы и почему оказывается достаточно успешным?

На мой взгляд, знаниевая школа давно перестала быть культуросообразной школой. Она была культуросообразной в период индустриального расцвета, в период, когда пожинались плоды промышленной революции. Тогда знаниевая парадигма действительно была актуальной – для работодателей, для экономических элит конца XIX – начала XX века. А во второй половине ХХ века она вдруг дала трещину. Что же произошло? Личность человека, личность индивидуума, сама стала ценностью. А знаниевая школа, хотим мы того или нет, работала на функциональную грамотность. Поэтому я бы хотел обозначить посылку: знаниевая парадигма, бесспорно, имеет право на существование, потому что без функциональной грамотности сегодня невозможна специализация.

А дальше логика такая. В России неизбежно, с разным наполнением смысла этого слова, происходит формирование среднего класса. В Москве это определенные параметры жилья, ежемесячная доходность, высшее образование и так далее; в сельской местности – другие параметры, но это тот же средний класс. А средний класс, как известно, отличается умением отойти от коллективистских принципов существования и тщательно выстраивать свой персональный, личностный успех. Таким образом, средний класс – это класс индивидуумов, класс личностей, который рассматривает образование как некий социальный лифт.

Поясню на примере. Любому родителю хочется, чтобы его детям жилось лучше, чем ему. Каждый может вспомнить это по себе, своим мамам, папам, бабушкам и дедушкам. Проводя социологические исследования в своей школе раз в пять лет, я обнаружил интересную вещь. Выяснилось, что в начале 90-х годов количество родителей моих учеников, имевших высшее образование, составляло порядка 60 процентов, а сегодня уже около 90 процентов. Вот это и есть функция социального лифта. Выполняя эту функцию, образование удовлетворяет две составляющие. Первая – функциональная грамотность, вторая – индивидуальная, персонифицированная часть образования, которую, увы, школа сегодня дать не в состоянии.

Обучение или образование?

– Давайте задумаемся: почему среди всех направлений модернизации образования единственной позицией, не вызывающей отторжения, является профильная школа? Видимо, потому, что профильное обучение – это самая первая и яркая составляющая индивидуализации учебного процесса. Это как раз та самая индивидуализация, которая сегодня остро востребована за пределами функциональной грамотности. Но школа в массе своей пока не способна предложить индивидуальную часть образовательной потребности. Поэтому, к сожалению, и происходит уход от школы. Школоцентризм перестает быть доминантой.

В вестибюле одного из моих школьных корпусов на стене висит такой лозунг: «Хождение в школу не должно мешать моему образованию». Это слова героя Марка Твена – Гекльберри Финна. Повесить этот лозунг мы в школе решили не просто так. Ведь понятие «обрзование» намного шире, чем понятие «обучение». Сегодняшняя школа способна на обучение, но, к сожалению, она отстает от потребности общества в образовании. Вот поэтому-то и появляются другие формы и способы образования за пределами школьной системы. Во всем мире, не только в России, отторжение вызывает школа, где учитель учит, а ученики обучаются, где учитель знает все, а ученики не знают ничего, где учитель выбирает, а ученики подчиняются этому выбору, и т.д. В итоге ученики выступают всего лишь объектами обучения. Это тот тип школы, из которой убегают. Из школы монолога сейчас стремятся к школе диалога. Происходит переход от манипулятивной педагогики к деятельностной. Известны данные о том, что дети воспринимают 10 процентов от того, что они слышат, 20 процентов от того, что они видят, 70 процентов от того, что они делают сами, и 90 процентов от того, чему они учат кого-то другого. И сегодня мы наблюдаем стремление уйти к такой деятельности.

Мы в своей школе проанализировали социальный состав тех ребят, которые уходят в экстернат из старшей школы. Оказалось, что это дети из социально стабильных семей, обладающие высокой степенью коммуникативной включенности, которые, помимо того что хорошо говорят по-русски, хорошо знают один иностранный, свободно владеют компьютерной грамотностью и способны к некоему осознанному выбору, к принятию решений.

А способность выбирать и принимать решения чрезвычайно актуальна сейчас. На сегодняшний день требования общества к системе образования заключаются не в сумме знаний, умений и навыков. Если бы это было так, то дистанционное обучение (собственно экстернат) не развивалось бы с такой скоростью. Ведь при невозможности делать выбор утрачивается и способность (или возможность) принимать ответственное решение. Экстерны же, уходя из школы, сразу берут на себя ответственность за свое решение.

Поэтому если, скажем, я как директор школы хочу проработать еще десять лет и хочу, чтобы у меня не было дефицита первоклассников, чтобы на одно место в 8-м классе у меня было девять претендентов, и так далее, то я должен уйти от школы центризма. А что является альтернативой школы центризма? Ее альтернативой становится сетевое обучение, сетевое образование.

Хочу вспомнить недавное прошлое. В пионерских лагерях или на турбазах дети, которые в каком-нибудь своем 9 «Б» не были лидерами, прятались по углам, в новой для них обстановке вдруг обнаруживали лидерские качества. Они оказывались в новой для себя социальной ситуации, которая лишала их поведенческую модель налета стереотипности. Они переставали стесняться. Я это напомнил потому, что одной из характеристик сети является как раз отсутствие стереотипов во взаимоотношениях. И потому многим детям гораздо легче «сидеть» в сети и именно там пополнять уровень своего образования.

Следующее достоинство сети – ее многообразие, гибкость. К примеру, моя школа стала многомодульным образовательным пространством. Я как-то попытался посчитать общее количество модулей. Получилось около 15. При этом какие-то из них исчезают, проработав год-два. Так, у меня была система дошкольного образования. Когда она перестала быть актуальной, я постепенно закрыл этот модуль, и на его месте появился другой. Эти модули и есть гибкая система.

Другими словами, у нас в школе появилась некая локальная сеть. И ученик из нее выбирает для себя те образовательные узлы, которые для него интересны. Кстати, гигантскую роль играет в этом система дополнительного образования. И если рассматривать ребенка в этой системе, то его поведенческая модель схожа с той поведенческой моделью, которую мы только что обрисовали. Ребенок за пределами своего класса проявляет совершенно неожиданные черты и качества. Скажем, ребенок на уроке физики имеет устойчивую тройку и в то же время является лидером в каком-нибудь астрономическом или физическом кружке во Дворце пионеров на Воробьевых горах. Там иная мотивация, нет сковывающих действия ребенка нормативов, нет порой бессмысленных домашних заданий, принуждения. Привычная ситуация?..

От дистанционного обучения – к управлению и кадрам

– В марте нынешнего года произошло эпохальное событие, которое осталось незамеченным. Речь идет о том, что было принято решение Совета по профильному обучению Министерства образования РФ о формировании учебных программ в условиях введения профильного обучения. Было решено в месячный срок подготовить предложения о внесении изменений в типовое положение, связанное с возможностью деления класса на группы и преподавание элективных курсов. И также в месячный срок проработать вопрос о взаимозачете курсов, прослушанных старшеклассниками в других образовательных учреждениях, и в том числе в профильных заочных школах.

Для меня, например, это актуально. И вот по какой причине. В мою школу в течение уже целого года на уроки химии ходит девочка из соседней, языковой, школы. В ее школе нет того химика, который ей нужен, а она хочет поступать в Губкинский. Из той школы, где она учится, уходить она не хочет, потому что ее там устраивает преподавание языка. Таким образом, девочка использует пока сетевой принцип. Но поскольку никаких официальных документов для подобных случаев не существует, с директором ее школы мы пока просто созвонились и договорились на словах.

В Австралии, скажем, с помощью сети старшие подростки получают первичную квалификацию на уровне начального профессионального образования. Таким образом, ребенок удовлетворяет индивидуальную, профессиональную образовательную потребность за пределами своей школы. На сегодняшний день это стало настолько актуальным, что наше Министерство образования приняло решение о разработке подобного норматива. Значит, фактор сетевого образования становится реальностью.

Есть и еще одна категория детей, которые стремятся к сетевому образованию. Дети со специальными потребностями. Это не только дети-инвалиды или дети-надомники. Сюда еще относятся дети, чья специальная потребность выражена в специальной педагогической парадигме. Я имею в виду школу, в которой нет манипулятивной педагогики. Такую школу они поблизости найти не могут и потому уходят в экстернат.

И, наконец, еще одна категория отдаленности детей от школы. Я имею в виду географическую отдаленность. На сегодняшний день в Интернете сформирован уже не один образовательный портал. Интернет-ресурсы образовательного характера растут в геометрической прогрессии, и дистанционное обучение как технология становится все более и более массовым.

Возникает вопрос, каким должно быть управление. Во-первых, управление не может базироваться на жесткой конструкции. Причем неважно – уровень ли это школы, муниципального образования, региональный или федеральный. Во-вторых, появляются совершенно иные пути и способы формирования кадрового обеспечения. Это, разумеется, самый больной вопрос.

Так случилось, что за последние десять лет в педагогических и информационных технологиях, в образовательных методиках школа, увы, опередила педагогические вузы. В Москве не так давно было принято постановление Правительства Москвы о привлечении и закреплении педагогических кадров, в котором говорится, что выдавать диплом теперь будут только после годичного прохождения практики в школе. В Германии выпускники педвузов проходят через точно такую же ординатуру, через которую проходят у нас врачи.

Кадровый голод на уровне квалификационного ресурса связан еще и с тем, что та самая функциональная грамотность, о которой я говорил выше, оказалась, к сожалению, за бортом. Вот, например, недавно ко мне пришли устраиваться на работу две молодые девушки, окончившие педагогический вуз. Я попросил их написать о себе. К сожалению, с заданием они не справились, и на работу я их не взял. Я убежден, что на сегодняшний день культура письменной речи – одна из составляющих национальной грамотности, одна из составляющих коммуникативной включенности человека, без которых он не может успешно социализоваться.

Подводя некий итог, хотелось бы сказать, что сетевое образование и управление им вызывает к жизни совершенно новые штатные единицы. Прежде всего, обучающимся в сети нужен человек, который помогал бы им сориентироваться в этой сети. Появляется должность, которую я условно назвал «ресурс-навигатор». Главная работа такого человека в школе – на переменах и после обеда. У меня в школе есть такой человек, к которому бегут все школьники, и он помогает им ориентироваться в море информации. Почему «навигатор»? Потому что здесь множество ассоциаций: лоцман, штурвал, впередсмотрящий...

Вторая новая-старая должность – тьютор. Наверное, вам известно, что в Томском университете начиная с 96-го года проводятся так называемые тьюториалы (или конференции тьюторов). Ведь институт тьюторства был инициативой Томского университета. Ни в коем случае нельзя путать тьюторов и репетиторов. Тьютор сегодня по сути дела выполняет функции консультанта. Если ресурс-навигатор помогает сориентироваться в море информации, то одна из задач тьютора – обучение учебному труду, привитие технологий учебного труда.

Следующая важная должность, актуальная в связи с появлением профильного обучения, – координатор индивидуальных образовательных программ. Компоновка индивидуальных образовательных программ в сети – это совершенно новый, завтрашний день развития образования.

Я задаю себе вопрос: а существуют ли сегодня нормативные документы, запрещающие нам это делать? Их нет. Существует просто несколько вопросов. Первый: как платить педагогам? Второй: в каком образовательном учреждении должно лежать личное дело ученика? Ведь формула: деньги следуют за учеником – неизбежна. Третий момент: ученик может быть не полным экстерном, а частичным экстерном. Четвертый: как и кто оценивает?

«Ребенка учит вся деревня»

Замечательный американский психолог Маргарет Милдред однажды сказала: «Ребенка учит вся деревня». А еще как-то в Москву приезжала супруга экс-президента США Клинтона и тоже все повторяла эти слова.

Ребенка действительно учит все окружение. Я никогда не забуду, как в четвертом классе нас повезли на стекольный завод, и я на всю жизнь запомнил, как делается стекло. Та двухчасовая экскурсия дала мне больше, чем двухмесячный курс химии.

Вот и еще один ресурс сети. У меня в школе сегодня активно работает программа, которую мы назвали «Город – как школа». Аналогичная программа, оказывается, проводилась и проводится в двух очень далеко друг от друга отстоящих государствах – в Мексике и Швейцарии. Это гигантский фрагмент образовательной сети. В ареале нашей программы не только Москва. Это Гжельск, Жуковский, Павлово-Посад, Жестово... Все предприятия, которые принимали у себя школьников в советское время, принимают и сейчас. Только теперь просят за это немного денег. Я за то, чтобы активнее включать ресурсные возможности во внешкольной образовательной среде. Детей надо чаще вывозить, разнообразить для них образовательную среду.

Что будет завтра

– В заключение несколько выводов.

Во-первых, хотим мы того или нет, школа оказалась лишенной монополии на информацию.

Во-вторых, невзирая на количество парадигм, о которых сейчас говорят, на правильность или неправильность реформ, общество – главный заказчик – рассматривает образование как социальный лифт, а школу – как лифтеров. И если мы будем плохими лифтерами, они найдут другие способы взбираться наверх по социальной лестнице – для кого-то более дорогие, а для кого-то более простые. И школа, а значит, и все мы окажемся не у дел.

В-третьих, мы хотим быть конкурентными в своей отрасли. Поэтому пора уходить от школоцентризма в образовании.

Подготовила Яна САРТАН